Та сторона, где ветер [с иллюстрациями] - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван Сергеевич снова сказал «ну и ну».
Илька улыбнулся слегка виновато.
– Смеешься?! – рявкнул Генка. – А ну марш за манатками! Жди вот теперь тебя, оболтуса…
Илька не двинулся. Он сказал даже с удовольствием:
– Мама-то на работе. А дверь-то я захлопнул. А ключ-то я тоже забыл. На столе.
У Генки внутри что-то зарычало.
Владик засмеялся.
Иван Сергеевич третий раз сказал «ну и ну» и посмотрел на Ильку с большим интересом.
– Да ладно! – отмахнулся Илька и примерился, чтобы прыгнуть в лодку. – Не пропаду, не замерзну…
Иван Сергеевич ухватил его за ремень.
– Не замерзнешь, а комары тебя обглодают до косточек.
– Не обглодают. – Илька покрутил поясницей, чтобы освободиться.
– Мы его диметилфталатом натрем до медного блеска, – сказал Владик. – Все комары в округе передохнут.
– А ты взял диметил?
– Вот тебе и на! А разве я, а не ты его должен был взять?
– Гм… – сказал Иван Сергеевич. – Да-а… Такое вот дело. Илька, дается тебе десять минут и ключ. Минуты для бега, ключ для нашей квартиры. В кухне над краном шкафчик. На нижней полке, слева, большой пузырек с прозрачной жидкостью и коричневой пробкой. Марш!
Илька рванул за пузырьком, а Иван Сергеевич пошел звонить Тамаре Васильевне, чтобы она не падала в обморок, когда обнаружит, что ее любимый сын отправился в поход без рюкзака.
– Зря он Ильку послал, – с беспокойством сказал Генка Владику. – Этот козел взорвет газовую плиту или устроит наводнение.
– Не успеет: у него времени в обрез…
Илька примчался через восемь минут с ключом в руке и пузатой склянкой в оттопыренном кармане.
На полной скорости влетел в лодку, чуть не пустив ее ко дну, и завопил так, что на том берегу взмыли с колокольни дикие голуби:
– По местам стоять, с якоря сниматься!
– Иван Сергеевич, вдарьте ему по шее, – сказал Генка.
И путешествие началось. Ветер упруго навалился на парус, наклонил «Африку», и она пошла легко и бесшумно, словно удивляясь собственной скорости. Потом это вспоминалось как бесконечное журчание желтой воды, просвеченный солнцем парус на фоне белых облачных груд и синевы и плавные развороты берегов…
Почти все время, пока плыли, Илька сидел на носу лодки необычно тихий и молчаливый. Напрасно Генка опасался, что он полезет к рулю или захочет управлять парусом. Видимо, пока Ильке хватало одной радости – просто плыть и смотреть.
Иногда он оглядывался, и глаза его сияли тихим восторгом…
В конце дня, когда над головами запел первый комар-разведчик, выяснилось, что Илька принес не антикомариную жидкость, а какой-то растворитель. Особый, с непонятным названием.
– Комары от него, конечно, сдохнут, – сказал Иван Сергеевич, – но мазаться не советую. И давайте-ка я упрячу бутылку под скамейку. Оставим ее в лодке, подальше от костра. Бензин по сравнению с этой штукой – все равно что газированная водичка перед ямайским ромом сорокалетней выдержки… Ох, Илька, Илька…
– Ох… – согласился Илька.
– Вот и будешь от комаров в палатке прятаться. И дежурить у костра не придется.
– А я ваши сапоги возьму и пиджак. Можно?
– Дудки! – сказал Иван Сергеевич.
… Лодку вывели на отмель и причалили к бетонной балке, из которой торчал рубчатый огрызок арматуры.
Балки эти и в самом деле всюду поднимались из воды, словно позвонки и кости вымерших китов. Несладко пришлось здесь самоходке в ту штормовую ночь.
Пока устраивались, мастерили палатку, пришел настоящий вечер. Правда, не было еще звезд, но солнце, крадучись, уползло за дальний пологий мыс, а на середине реки засветился алый фонарь бакена. И небо над головой стало ртутно-серым, а листья почти черными.
Это значило, что приходит время костров. На том берегу они зажигались один за другим.
Комары не свирепствовали. Они лишь изредка устраивали бандитские налеты и уносились от яростных Илькиных контратак.
Повеселевший Илька натаскал кучу дров.
Костер занялся моментально. Выплеснул огонь сквозь хворост и загудел, как самолетный двигатель. И сразу гудение это и свет примагнитили к себе путешественников. Даже Илька снова притих. Встал рядом с Владиком, загляделся на пламя. И, освещенный порывистым огнем, сделался весь оранжевым. У Владика тоже светилось лицо.
И опять Генку кольнула ревнивая мысль: если бы его, Генки, здесь не было, Владик с Илькой все равно стояли бы вот так же вместе и радовались бы огню…
Однако молчали недолго. Илька пошарил в кармане и загадочно сказал:
– У меня что-то есть…
– Ириска «Кис-кис»! – хмыкнул Генка.
– Сам ты кис-кис. Патрон от малопульки. Заряженный. Валерка подарил.
– Хорош подарочек! – сказал Иван Сергеевич.
– А что будет, если его в костер бросить?
– Трудно сказать, – ответил Иван Сергеевич. – Но одно будет обязательно: уши тебе мы надерем.
– Тогда я лучше не буду.
– Лучше не надо.
Иван Сергеевич вытащил из рюкзака чайник, потерял в траве крышку, чертыхнулся и наконец выкликнул добровольцев идти за водой. Добровольцем был, конечно, Илька.
– У берега не черпай, – предупредил Иван Сергеевич. – Зайди чуть подальше: там вода чище.
– Зайду.
– Только чайник не утопи. И сам не утопись… А ты не боишься?
Илька смешно захлопал ресницами.
– Чего?
– Ну все-таки… Место незнакомое. Лес, вечер…
– А в реке чудище какое-нибудь, – лениво сказал Генка. – Подкрадется под водой и за ногу – хап! – И он скрюченными пальцами показал, как чудище хапнет Ильку.
Илька снисходительно вздохнул, как бы говоря: «Ничего умного от тебя не дождешься».
Генка изобразил удивление:
– Смотрите-ка! Не боится чудища.
– Я ничего не боюсь, – сказал Илька не то всерьез, не то назло Генке.
– Совсем ничего?
– Совсем, – спокойно сказал Илька, покачивая большой чайник.
– А волков? – спросил Владик.
– Ха… Волки летом трусливые. Как врежу чайником по морде, сразу смоются.
– А зимой? – не отступал Владик.
– Зимой?… – Илька сделал скучное лицо. – Зимой какая разница? Бойся не бойся, все равно сожрут.
– А пчел ты тоже не боишься? – язвительно спросил Генка.
– Нет! – нахально сказал Илька.
– А мертвецов?
Илька плюнул в костер.
– Самый безобидный народ.
Конечно, это были не его слова. Но как на них возразишь?
– Я знаю, чего он боится! – вдруг обрадовался Генка. – Уколов!
Илька фыркнул, как уставшая лошадь.
– Вспомнил! Это в прошлом году было!
– В прошлом году не считается, – поддержал его Иван Сергеевич.
– А ядовитых змей тоже не боишься? – поинтересовался Владик.
Илька подумал:
– Тоже.
– А контрольных по арифметике?… Акул?… Темноты?… Наводнения?…
Илька, освещенный пламенем, стоял улыбался, поддавал коленками чайник и покачивал головой. Два маленьких костра бешено плясали у него в глазах.
– А смерти? – спросил Генка.
Самое обидное, что Илька даже не моргнул. Улыбаться не перестал. Еще раз брякнул коленкой по чайнику и весело сказал:
– Не-е…
– Ну иди, иди, – мрачно предложил Генка. – Повесь на шею камень и прыгни в воду.
– А зачем?
– Ты же не боишься.
– Дурак я, что ли, зря прыгать?
– А не зря сможешь?
– Надо будет – смогу, – со спокойствием пообещал Илька.
– А не врешь?
Илька зачем-то перевернул над костром чайник и потряс его. Потом сказал:
– Не вру.
– Ладно, иди за водой. И не забудь про чудище.
Илька неумело засвистел и пошел от костра.
На краю поляны, у осинок, он остановился и вдруг крикнул:
– Яшка смог, а мы, что ли, хуже?
– Козел! – обрадовался Генка. – Думаешь, Яшка знал, что погибнет, когда полез малышей вытаскивать?
– Сам козел! Он все равно рисковал!
– Одно дело – рисковать, а другое – когда на верную смерть! Понял?!
– Без тебя знаю! – яростно крикнул Илька и бегом бросился сквозь ветки.
Генка, Иван Сергеевич и Владик прислушивались, пока за деревьями не затихло звяканье чайника. Иван Сергеевич усмехнулся:
– Расходилось сине море!.. – И вдруг сказал Генке: – Знаешь, а все-таки зря ты так…
– Как?
– Зря завел такой разговор. Нечестно как-то. Ты ему будто подножку ставишь.
– Он, по-моему, сам начал, – насупившись, сказал Генка.
– Начал-то все равно кто…
– Правда, нехорошо, – сказал Владик. – При таком разговоре хоть кто захвастается. Если раздразнить.
«Ладно, целуйтесь со своим Илькой», – подумал Генка. Но. зла на Ильку он не чувствовал. И он нашел ответ, который Ильку защищал, а его, Генку, оправдывал:
